Век нынешний и век минувший
(интервью с Тимуром Дидишвили)

С Тимуром Дидишвили мы встретились погожим осенним днем на Омской улице, в небезызвестной мастерской, которую по праву можно назвать его вторым домом. Признанный художник, чье творчество знакомо не одному поколению, встретил меня на пороге просторной и светлой комнаты в простом спортивном джемпере и джинсах с живописными пятнами краски. И как-то сразу завязался живой, по-настоящему непринужденный разговор, о котором сейчас мне очень приятно вспомнить.
Каким же этот знаменитый человек оказался в жизни? О перипетиях жизненного и творческого пути мы беседуем с Заслуженным деятелем искусств России, вице-президентом творческого Союза художников по Уральскому региону, членом-корреспондентом Российской академии художеств Тимуром Дидишвили.

Об Академии художеств

Тимур Давидович, история получения золотой медали Академии из рук Зураба Церетели, которой в свое время были награждены такие корифеи, как Репин и Суриков, известна всем. Скажите, звание члена-корреспондента Российской академии художеств как-то повлияло на Вашу жизнь?
Могу с уверенностью сказать, что звание члена-корреспондента Академии художеств – это стимул для активной деятельности, и у меня уже имеются грандиозные планы на будущий год. Они приурочены к моему юбилею – в следующем году мне исполнится, страшно сказать, 70 лет! (смеется).
Как Вы думаете, Академия художеств изменилась с приходом Зураба Церетели?
Безусловно. Нынешняя Академия художеств – это заслуга Зураба Константиновича. Вопреки общепринятому стереотипу, это отнюдь не собрание уважаемых, маститых, находящихся в преклонном возрасте творцов. Сегодняшняя Академия художеств открыта людям и миру, она активна, в ней кипит жизнь.
Академия всячески поддерживает старых художников, даже тех, у кого уже не осталось сил на творчество. Зураб Константинович этим чрезвычайно заинтересован, и художники души в нем не чают.
Зураб Церетели - это настоящий творец и прекрасный человек. Именно поэтому Академия художеств существует не только для академиков. Она существует для России.

О выставках

Расскажите о выставке в Хагене.
Эта выставка состоялась в Германии в 1990 году. В свое время в Челябинск приезжали представители германской промышленности - от них и поступило предложение организовать в Хагене промышленную выставку Челябинской области, и заодно представить российское искусство.
Выставка была очень удачной: светлый зал, прекрасная организация, неподдельный интерес посетителей… Но для меня это событие знаменательно еще и тем, что в первый раз за рубежом купили мои полотна.
Насколько велик интерес западного зрителя к русскому искусству?
Могу сказать, что в прежние годы он был сильнее, нежели сейчас. Но, наверное, это связано с прежней закрытостью нашей страны, отгороженностью ее от мира. В настоящее время западный зритель тоже заинтересован в русском искусстве, но он уже больше информирован, осведомлён о процессах, происходящих в нынешней российской культурной жизни и потому более придирчив.
Но вообще, заинтересованность зрителя – это настолько индивидуальное чувство, что нельзя предсказать, какая именно работа возымеет успех. На выставке в Хагене ко мне как-то подошли муж с женой - им очень понравилась одна моя работа. Она была выполнена на доске, которая раньше служила дверцей для шкафа. Картина называлась «Из моего детства». Я получил за нее 900 полновесных западногерманских марок – неплохие деньги по тем временам (напоминаю, что это было ещё при СССР). Работа висела на выставке до самого конца, но ее ярлычок был помечен традиционным красным цветом – продано. И вот, за несколько дней до закрытия выставки ко мне пришла уже известная супружеская чета и пригласила меня в гости.
Эта семья жила в двухэтажном доме, и вначале мы ходили по нему, определяя, где будет висеть картина. Затем меня пригласили за потрясающий стол, и хозяин дома произнес тост: «Ваш дух поселился в нашем доме, отныне он будет жить здесь вместе с вашей картиной, так поднимем же за это бокалы!». Вот такое отношение встречается порой на Западе к русскому искусству.
Вы выставлялись в Париже?
В Париже я принимал участие во «Всемирной выставке» 2003 года. Из России было 20 участников, и я оказался там случайно, ибо не планировал там выставляться. Выставка открывалась под песни русских и французских цыган - был организован эдакий разгульный прием, но, тем не менее, мероприятие получилось очень солидным. С гордостью могу сказать, что одна из моих работ - она называется «Король и королева» - побывала в Лувре.
Как Вас встретил Лувр?
Первое, чем поразил меня Лувр – это своей удивительной архитектурой. Представьте себе, что в отгороженном пространстве двора размещается огромная перевернутая пирамида. Но при этом возникает странное ощущение, что она построена в одно время с Лувром: настолько органично это современное строение вписывается в историческое здание. Еще одним объектом, вызвавшим мое восхищение, стала Гранд-арка, которая находится на Елисейских полях.
Что Вы думаете о нынешнем состоянии российского арт-рынка?
Арт-рынок в России пока еще находится в стадии развития. Ситуация на нем неопределенна и очень сложна. И я думаю, что мы еще долго будем барахтаться в этом болоте.
На Западе все гораздо проще. Если, к примеру, галерист или коллекционер, или музей – будь он государственным или частным – заинтересованы творчеством того или иного художника, то они все сделают для того, чтобы этот художник был востребован.
Искусство и деньги – насколько, по-Вашему мнению, совместимы эти понятия?
Для художника важны не только деньги и слава, самым важным для него является творческое удовлетворение. По моему мнению, автор не должен дарить свои произведения направо и налево. Художник может подарить картину, но только если он уверен, что для человека это очень важно.
Конечно, не все измеряется деньгами, но, если человек покупает картину, то, согласитесь, у него появляется совсем другое к ней отношение. Он знает, за что платит, понимает, что именно он приобретает в свою коллекцию. Выбор такого ценителя осознан, и художник может быть спокоен - его работа попадает в надежные руки.
Какова предыстория выставки в московском Доме кино?
Выставка в московском Доме кино (1995 год) состоялась по инициативе кинорежиссера Сергея Соловьева - того, который снял знаменитую «Ассу». В эти годы он был председателем Союза кинематографистов.
Как-то раз мы с ним поднялись в мастерскую, выпили кофе. Я достал свои работы, начал ему показывать. Он очень заинтересовался и говорит: «Давайте сделаем выставку». Я спрашиваю: «А у вас это практикуется?». А он отвечает: «Нет, но давайте начнем практиковаться. Все когда-нибудь что-нибудь делают в первый раз». В моих тогдашних работах он нашел сходство с творчеством бельгийского художника Поля Дельво.
В этом же году состоялась Ваша выставка в посольстве Грузии?
Я вспоминаю это время с теплым чувством. На этой выставке присутствовал Евгений Евтушенко, он очень много и хорошо говорил о взаимоотношениях культур России и Грузии. Это было безумно трогательно и незабываемо.
Видите ли, я давно знаком с Евтушенко, еще с тех пор, когда жил в Сухуми. У него когда-то была недалеко от Сухуми дача, а вот теперь, к несчастью, она сожжена.
На территории Грузии искони жили русские, украинцы в мире и согласии. И тем несправедливее и больнее мне кажется то, что сейчас происходит во взаимоотношениях Грузии и России. Наши культуры неотделимы друг от друга. Все знают и любят фильмы Георгия Данелия, музыку Гии Канчели, живопись Нико Пиросмани. В нашей Тбилисской академии художеств работали великолепные русские педагоги (к примеру, уважаемый мой учитель, профессор Василий Шухаев). Для меня, грузинского художника, пейзажи Левитана, портреты Брюллова, спектакли Товстоногова значат ничуть не меньше, чем, допустим, керамика Колхиды или старинная грузинская архитектура.
Какие Ваши работы находятся в Третьяковской галерее?
Ну, в Третьяковке у меня находится одна вещь. Это, на самом деле, такая сценографическая работа небольшого формата, называется «Принц-тунеядец». Она была создана в Новосибирске, когда я трудился в Театре Юного Зрителя.
Вы можете припомнить какую-нибудь курьезную ситуацию?
В Магнитогорске была выставка «АванГрад». Знаете, почему такое название? Из Магнитогорска в Челябинск пришло письмо с предложением организовать выставку авангардного искусства. Из Челябинска последовал ответ: «У нас авангардного искусства нет, поэтому участвовать некому!». Остроумные художники ответили на это мощной выставкой и ехидным названием. Ваш покорный слуга тоже там участвовал.

Магадан

Почему Вы решили уехать из Грузии в Магадан, и как это случилось?
О, это вообще интересная история! Моей первой значимой покупкой на стипендию отличника Академии стал мотоцикл, который я обожал до самозабвения. Я катал тогда на своем мотоцикле известнейшего ныне актера и режиссера Гоги Кавтарадзе – помните фильм «Не горюй» Г. Данелия? Так вот, жажда самостоятельной жизни во мне была так велика, что я, заядлый мотоциклист, продал свой мотоцикл, чтобы уехать в Магадан – поверьте, только лишь для поиска новых впечатлений.
Я знаю, что Магадан стал особой эпохой в Вашей судьбе.
Да, это город моей молодости, первых увлечений и первых ошибок! Первый в моей жизни театр был театром «знаменитых зеков» - диссидентствующих актеров и режиссеров. Я жил в Магадане в те годы, когда там работал ссыльный певец-бард Вадим Козин. После окончания срока, установленного советским судом Вадим не уехал, и его судьба тесно связана с этим городом. У него была квартира в центре, и он часто приходил в музыкально-драматический театр, в котором я тогда работал. Он был особенным человеком, интересным, желанным всегда и везде.
Про магаданскую погоду бытует много шуток и смешных историй…
Могу рассказать еще одну. Магадан находится в котловине. Рядом – Охотское море, кстати, летом мы в нем с удовольствием купались. Вопреки всеобщему заблуждению, там своеобразный, очень приятный микроклимат. Но в течение зимы несколько раз бывает страшная пурга – такая, что нельзя поднять руку. Когда в Магадан как-то приехал Председатель Совета Министров СССР Косыгин - для решения вопроса о северных надбавках, там стояла солнечная, тихая погода. И весь город беспокоился, что эти надбавки снимут. Целый день люди нервничали – такая прекрасная погода, за что платить?! Но зато вечером поднялась настолько жуткая пурга, что Косыгин не мог вылететь до следующего утра! Город ликовал!
Чем одарил Вас Магадан?
Впервые в Магадане я открыл для себя песни Владимира Высоцкого. У нас в Грузии это речитативное пение не принято. Но Высоцкий – философ и большой умница. Он великий актер и потрясающий певец!
Высоцкий приехал в Магадан и организовал там концерт с помощью золотопромышленника В. Туманова. В городе был страшный ажиотаж из-за концерта Высоцкого, а я удивлялся, из-за чего это в Магадане такая суматоха?
Кстати говоря, когда приехал Высоцкий, я уже дружил с журналистом издательства «Магаданская правда» Игорем Кохановским. Помните знаменитый опус «Мой друг уехал в Магадан»? Так вот, Высоцкий сочинил это про него. А Игорь написал замечательную песню «Бабье лето», которую потом великолепно исполнял Владимир Высоцкий.
Сейчас Игорь Кохановский живет в Москве, но я никак не могу с ним повидаться. Он, наверное, уже совсем постарел.
А как Вы познакомились с писателем Юрием Рытхэу?
Я уехал в Магадан с рекомендательным письмом Ираклия Андроникова. В то беспечное время я и не подозревал, что существует горком, обком, горисполком и облисполком, и от них порой зависит судьба! А в письме Андронникова было написано примерно следующее: «Уважаемый незнакомый редактор! Тот, кто принесет вам это письмо – человек не без способностей. Если найдете возможным – протяните руку поддержки».
Я приехал в Магадан и, минуя все вышеперечисленные организации, пришел прямо к главному редактору книжного Магаданского издательства, которого звали Семен Лившиц!
Так получилось, что я остался в издательстве, вначале оформлял книги, а только потом устроился в театр. Но, даже если бы я ничего не сделал в театре, к тому времени я все равно уже вошел в историю, потому что я был художником первого чукотского-эскимосского ансамбля танца «Эрьгырон»! (смеется). Я делал им костюмы, оформление. И вот, примерно в то время мы и познакомились с Юрием Рытхэу.
Любимец Чукотки Юрий Рытхэу приезжал в Магадан на два месяца. Впервые в жизни я увидел человека, который безудержно пьет запоем. Но он был очень интересной личностью, даже в таком состоянии. Я подарил ему одну работу – тогда я занимался чеканкой. Там была изображена пара, держащая ребенка. Они связаны друг с другом арканом.
Магадан подарил Вам прекрасные воспоминания, упоительную юность. Вы скучаете по этому городу?
Сейчас я очень скучаю по Магадану, и, несмотря на это, люблю Челябинск. Я вообще влюбляюсь в тот город, в котором живу. Я хочу жить и здесь, и в Питере, и в Грузии – помните, как у Чехова: человеку должен принадлежать весь мир!

О живописи

Что Вам ближе – сценография или станковая живопись?
Сложно сказать. Любая из моих работ – и это отмечают специалисты, - носит некоторый налет театральности. И мне кажется, что именно это придает моим полотнам какую-то значимость, особенное, необъяснимое очарование. Это мое самовыражение.
У Вас иногда встречаются и абстрактные работы…
Я считаю, что любая абстрактная работа имеет право на существование. Например, если изобразить мерцание солнца на поверхности воды – получится абстракция, но, тем не менее, сама ситуация вполне реальна. Все, что могут создать человеческие руки – это реальность!
Иная абстрактная работа гораздо лучше, чем реалистичная, созданная пусть очень хорошо, но чисто механистически, без души. Когда художник просто делает копию того, что он видел – это неинтересно. Призвание художника все-таки заключается в другом. Художник должен оставлять на полотне частичку своего «я» – иначе это уже не будет искусством.
Как Вы относитесь к актуальному искусству?
Когда я пишу, я использую в качестве палитры обыкновенные тарелки. Сейчас у меня их скопилось много. В один прекрасный момент я решил сделать выставку, на которой фигурировали бы эти тарелки-палитры в качестве экспонатов. Честное слово, это очень интересно. Вот так и создается актуальное искусство (смеется).
Вспоминается удивительный цикл Ваших работ под названием «Непривычный Петербург». Чем вызвано такое необычное изобразительное решение?
Цикл «Непривычный Петербург» навеян желанием отобразить иную ипостась этого легендарного города. Ведь что такое Петербург в его стереотипном восприятии? Это всенепременная Александровская колонна, Исаакиевский собор, Спас на крови и так далее. А мне интересен был другой Петербург – нетипичный, непривычный, с птичьими следами на снегу, неказистыми улицами, простыми подъездами, обшарпанными стенами...
Без сомнения, Ваша любимая техника – это…
Холст и масло. В последнее время, я, правда, пристрастился к акрилу – за его яркость, театральную декоративность – это мне очень близко. Но хочу вновь вернуться к маслу, потому что выразительности и теплоты масляных красок ничто не заменит. Это техника, созданная Богом.
Валентина Кутлуева
Источник: http://journalisti.ru/?p=8032